номер 3 (страница 69) гдз по истории России 8 класс учебник Арсентьев, Данилов, Курукин часть 1

Из Великого посольства не такой уж юный, но всё ещё молодой царь вернулся под огромным впечатлением. Наконец увидел Европу вживую, а не её искажённый кусочек в Немецкой слободе. После этого он с энтузиазмом подростка зажёгся идеей сделать Европу из России. Ненадолго его отвлекли следствие и расправа над стрельцами, но потом энтузиазм проявился с новой силой.

Быстро, один за другим, последовали указы носить так называемое немецкое платье и брить бороды. Резко и неожиданно всем, кроме крестьян и духовенства, приказывалось оголить лицо: именно так это воспринималось и во многом потому считалось неприличным, во многих славянских языках до сих пор голица означает бриться, отсюда и прозвища, вроде Прокоп Голый. Одежду тоже нужно было переменить радикально. Вместо длинных русских одежд теперь следовало носить камзолы, короткие до колена, облегающие ноги, штаны и чулки. На голову следовало одевать парик, желательно из человеческих волос, но был также вариант для бедных - из волос конских.

Всё это выглядело для русских людей непривычно, а главное, непонятно. Например, зачем носить поверх своих волос ещё чужие? Это в Европе долго была мода на длинные волосы, за ними замучились ухаживать и с радостью перешли на парики поверх короткой стрижки, в России длинные волосы не завивали и вообще так сильно за ними не ухаживали, здесь прелесть парика была непонятна. Ещё больше вопросов было к костюму, который обтягивал ноги: они выглядели как будто голые, все видели их форму. Русскому человеку выйти в таком костюме было всё равно что сегодня мужчине выйти на улицу в обтягивающих лосинах, ничем не прикрытых. Однако, все изменения были пусть с ворчанием, но приняты по известному принципу: раз начальство сказало, значит, надо.

Женщин изменения коснулись ещё больше. Конечно, они и до этого носили не такие уж лёгкие многослойные платья, если мы говорим о высшем обществе. Но теперь им предстояло одеть платье с тяжёлыми корсетами и широкими юбками, с которыми было элементарно тяжело управиться, особенно с непривычки. Парики женщины и в Европе тогда не носили, требовались сложные причёски из собственных волос, максимум с использованием некоторого количества накладных. Для этого требовались квалифицированные парикмахеры, а в одночасье им взяться было неоткуда, к первым приехавшим из-за границы специалистам наверняка выстраивались огромные очереди, а каждая такая причёска делалась долго. После этого нужно было очень внимательно следить, что делаешь головой, чтобы это ценное творение не дай бог не помять. Мужчинам ноги нужно было как бы оголить, показать всем их форму, а женщинам напрямую следовало открыть голову, шею и плечи, которые раньше были всегда на людях закрыты. В то время это был морально непростой шаг.

Однако, ещё радикальнее предписано было изменить поведение женщин. Теперь им нельзя было оставаться на своих половинах, а требовалось выходить в свет вместе с мужьями, гулять и особенно появляться на петровских пирах. В современном эмансипированном мире это может показаться странным, но такие изменения не всем нравились. На людях женщина не защищена от оскорблений, каким мог по меркам того времени даже нескромный взгляд, тем более, что мужчины тоже не привыкли ни к женскому обществу в соответствующих ситуациях, ни к таким женским нарядам: от нескромных взглядов удержаться оказывалось, наверняка, сложно. Тем более, что на петровских пирах женщин заставляли пить водку наравне с мужчинами, причём даже беременных: например, не выпить за здоровье государя, а поднесённый кубок был любого размера, фактически означало подпасть под подозрение в государственной измене. И конечно, эти пиры утопали в густых клубах табачного дыма. Конечно, женщины были разные, но далеко не всем нравились такие новшества, тем более что свободой они фактически не были. Однако, опять же подействовал принцип, раз надо, значит надо, тем более, что он дополнялся увещеваниями мужей и отцов, которые боялись за собственную судьбу в случае неповиновения жён и дочерей.

Вскоре последовала и реформа календаря: её царь немного задержал, чтобы приурочить к смене веков по европейскому летоисчислению. Раньше годы отсчитывали от условной даты сотворения мира. В истории такие даты были разные, в России использовалась та, которая отстояла от рождества Христова на 5508 лет. Теперь приказано было годы отсчитывать от, на самом деле столь же условной, даты рождества Христова, как это было принято в Европе. Менялся и календарь, теперь Новый год отмечали не в сентябре, как раньше, а 1 января. Изменения были введены перед самым празднованием 1700 года по европейскому календарю, специально, чтобы по случаю круглой даты устроить грандиозное празднество. По сравнению с другими реформами, эта не казалась значительной. Начало нового года без особого сопротивления приняла даже церковь. Единственно что, был принят не современный григорианский, а юлианский календарь, который всё ещё использовался в большинстве протестантских стран, а ориентировался царь именно на их пример. Однако, протестантские государства на протяжении XVIII века постепенно приняли объективно более точную григорианскую систему, а России для этого потребовалось не менее радикальное преобразование в виде Великой революции. А русская православная церковь во главе с патриархом по-прежнему использует календарь, введённый Петром, который уничтожил престол того самого патриарха и вообще всю жизнь пытался подчинить себе церковь, чтобы она не противилась его реформам, да и перипетиям в личной жизни.

Тогда Петру, видимо, казалось, что если всё будет выглядеть, как в Европе, то Россия, действительно, станет Европой. Внешний вид своих подданных он начал изменять раньше, чем принялся за военную реформу, не говоря уже про все остальные важнейшие преобразования своего царствования.

Но со временем, причём скорее рано, чем поздно, стало понятно, что это было заблуждением. Россия не стала Европой, европеизацию нужно было проводить во всех основных сферах жизни по отдельности. А чересчур быстро непонятное людям введение нового внешнего вида только привело к астраханскому восстанию, хотя неизвестно, насколько самому Петру была понятна эта связь. В любом случае, характер своих реформ он изменил, действительно начав европеизацию всех отраслей по очереди. Тем более, что этого требовала и неблагоприятно развивавшаяся Северная война.

К концу правления политика пятидесятилетнего Петра сильно отличалась от начала XVIII века. Европеизация принесла настоящие плоды, новые институты были созданы, другие радикально преобразованы. Что ещё важнее, появилась прослойка людей, которые реформам были обязаны своим жизненным успехам, они были готовы отстаивать европеизацию до последнего. Возможно, по всей стране их процент был и не очень велик, но большая часть таких людей находилась именно вокруг царя, начиная с гвардии.

Выросло новое поколение, воспринимавшее новые петровские правила внешнего вида как должное. Помнившие старое время, за четверть века тоже уже привыкли к новым порядкам, тем более, что вокруг царя давно остались только те, кто эти порядки соблюдал. А прижились они, на самом деле, даже в провинциальных городах, налог на бороду не с кого было собирать.

Но и сама политика Петра перестала быть такой непримиримой. Например, свои пиры с безудержным, но навязчивым весельем он заменил на ассамблеи. Это не название всех петровских праздников, а особый вид досуга, тоже скопированный с Европы, прежде всего, с Англии вместе с неизменным названием и правилами.

Из знакомой нам литературы примером ассамблеи больше всего могли быть аристократические салоны первой половины XIX века, описанные и у Пушкина, и у Толстого, эдакий вечер у Анны Шерер. Не было одного назначенного времени, к которому должны были собраться гости. Соответственно и хозяину не нужно было устраивать им особые встречи. Каждый приходил, когда хотел. Хозяину следовало не угощать гостей обильной едой и выпивкой, а развлекать их, например, беседами и настольными играми, причём шахматы считались предпочтительнее карт. Здесь не провозглашалось общих здравиц, за которые выпивать обязаны были все. Подавалось только небольшое количество спиртного и лёгкие закуски. Да и вообще любой гость, как пришёл, когда хотел, так и уйти мог, когда пожелает. А ведь раньше по периметру порой прямо охрана стояла, чтобы с царского пира никто не ушёл раньше времени.

Возможно, Петру пришлось ввести это новшество, когда ему самому врачи запретили пить строго-настрого. На самом деле, он по-прежнему не знал удержу, например, в лечении на водах выпивал каждый день какое-то огромное количество минералки. Да и внешняя его политика не изменилась: после Северной войны он с таким же упорством вернуля к Каспийским походам. Так что, возможно, ассамблеи вместо пиров были как раз единичной уступкой.

Но факт остаётся фактом. Вначале новшества Петра в бытовой культуре были приняты с большой настороженностью и даже вызвали восстание, но к концу правления общество к этим новшествам привыкло, да и царская политика смягчилась. Поэтому новая бытовая культура в целом была Россией принята, прижилась так хорошо, что в этом вопросе не собирались вернуться к старине.

Петру повезло, как редко везёт реформаторам: он увидел плоды своих реформ, увидел с положительной стороны, хотя и отрицательных было немало, но он их не замечал. Теперь, к концу правления он явно понимал, что первоначально его план был несостоятелен, что гораздо важнее были последующие реформы: преобразование армии, создание флота и новых органов государственной власти, подушная подать, европеизация культуры и многое другое. Причём очень важно было то, что умения европейских специалистов в большинстве этих областей уже переняли местные, православные, пусть даже православные во втором, фактически даже полуторном поколении, как Шафиров: в то время, особенно в России, вера была важнее национальности. Но наверняка особенно приятно было Петру, что и первоначальный план его осуществился: теперь его страна и выглядела, как Европа.

Прежде всего, европейский вид приобрела заново построенная Петром столица - Санкт-Петербург. Её царь ещё в первые годы строительства называл северным парадизом, то есть раем, можно только представить, как он радовался, когда город в устье Невы стал, действительно, крупным и многолюдным. Возможно, именно из-за этого в полной мере как ворота в Балтийское море не была использована при Петре завоёванная Рига: она оставалась, по сути своей, прежде всего по городской застройке, хоть и европейским, но средневековым городом, не отвечавшим представлениям Петра о могуществе России.

Так что можно долго спорить, заслуженно или нет, но награду от судьбы великий реформатор получил.