✔ (страница 74) гдз по истории России 8 класс учебник Арсентьев, Данилов, Курукин часть 1

Эти споры вызваны не только и не столько делами самого Петра, сколько событиями времени самих историков.

Вначале никаких споров не было. Петра прославляли, как великого предшественника, чаще всего великого предка правящего императора.

Но приблизительно во времена Пушкина начались споры славянофилов и западников. Славянофилы говорили, что у России свой особый путь как лидера славянского мира и западу подражать нечего. Такие Петра ругали, потому что он старомосковскую особость уничтожил, как раз Европе подражал. А западники за то же самое его, наоборот, хвалили. Для них никакого особого пути ни у какой страны вообще не могло быть. По их мнению есть один путь прогресса человечества, но какие-то народы, особенно европейские на этом пути лидируют, а какие-то отстают. Правда, разделение не было таким абсолютным. Например, Погодин, чья цитата есть в учебнике, обычно приводится как пример образцового славянофила. Он на портрете и изображён соответственно, с бородой лопатой, благо Екатерина II петровский запрет на бороды отменила. При этом в цитате из учебника Погодин Петра хвалит, даже превозносит. Очень долго длился этот спор с разными дополнениями. Например, в начале XX века кадеты и октябристы, две популярные партии центра политического спектра, отличались друг от друга, прежде всего, отношением к манифесту 17 октября 1905 года, к роли Государственной думы в устройстве государства и тому подобными вещами. Но кроме того октябристы были славянофилами, а кадеты - западниками, соответственно о Петре они тоже активно спорили, хотя опять же не было единого мнения у всех славянофилов и единого мнения у всех западников. Но как мы видим, главная проблема тут была не в Петре, а в спорах славянофилов и западников про дальнейшие пути развития России.

Во второй половине XIX века начались активные споры также о роли жестокости в истории. Конечно, речь шла не только о Петре, но не в последнюю очередь про его дела. Для одних история была полна насилия. Из этого следовал призыв о прогрессивном XIX веке, а уж тем более в только что наступившем двадцатом избавиться, наконец, от несправедливости и жестокости. Другие говорили о необходимости и оправданности некоторых жёстких мер ради великих дел. Такие и рассказывать о жестокости пытались меньше, сместив акцент на величие. Соответственно и отношение к Петру у этих лагерей было разное. К числу первых, условно гуманистов, можно отнести Мережковского с романом царевича Алексея. Другой наглядный пример-это картина В.Сурикова «Утро стрелецкой казни», которую можно видеть в учебнике. Второй, оправдывающий Петра лагерь, представлен в учебнике другой картиной Н.Ге «Пётр I допрашивает своего сына Алексея». В романе Мережковского напрямую говорится не только о пытках царевича, но и о времени, о Петербурге тех лет, с упоминанием о часовых, которых посреди города загрызли волки, правда хотя бы не днём, а посреди ночи. На картине про допрос царевича Алексея историческая правда намеренно искажена, чтобы сбавить градус жестокости, и допрос идёт не в камере, и по участникам видно, что дело ограничивается строгой речью царя, который даже не распускает руки, что согласно всем воспоминаниям делал регулярно. Но опять же здесь дело было не в Петре, а в споре о гуманизме, актуальном для самих историков И не только историков, для современного им общества.

В начале советской эпохи всех царей одинаково мазали чёрной краской. Тогда и историю оставили только в профильных вузах, широкие слои населения её не изучали, считалось, что её скоро совсем заменит социология, а именно теория борьбы социальных классов.

Но при Сталине изучение истории вернулось, причём в патриотическом ключе, изучение именно русской истории. Конечно, процесс был постепенным и поэтапным. При этом некоторых царей стали прославлять за великие дела, особенно Ивана Грозного и того самого Петра I. Фактически это было продолжение прежнего спора о гуманизме, но теперь государственная пропаганда всей своей мощью поддерживала допустимость любых средств ради великих дел. Это всецело описывало собственно сталинское время, прежде всего, оправдывая его политика. Историки как бы говорили и самому Сталину: сколько крови не пролей, но история запомнит величие страны и величие правителя, если его удастся добиться.

В дальнейшем спор проходил именно в этом ключе. Позиция автора по отношению к Петру часто была увязана с отношением к сталинскому времени, даже если автор напрямую про это время не писал. При этом времена наступили мягкие и жестокость была непопулярна. Поэтому, если при Сталине про неё писали, хоть и с преуменьшением, но оправдывали, то позже про неё вообще старались не упоминать, оставив только невинные вещи, вроде постриженье бород. На основании таких работ появились фильмы вроде «Табачного капитана» и «Арапа Петра Великого», где царь строг только по делу, при этом не жесток, даже за это дело наказывая. Получалось вообще сказочка об эффективном прогрессивном руководителе. К тому же спор славянофилов и западников тоже постепенно возродился в новой форме и Петра опять стали рассматривать также в этом ключе, впрочем этот спор до конца даже при Сталине не прекращался, просто ушёл на второй план.

Таким образом, мы видим, то споры о Петре часто на самом деле были также спорами о времени, когда эти споры велись, а не о реформах самого Петра. Вопросы об уместности огромных жертв ради великих целей и об особом или общезападном пути развития России актуальны до сих пор, потому личность и деятельность Петра по-прежнему вызывают горячие споры и позиция автора по отношению к тому времени часто коррелирует с позицией относительно своей современности.