Номер 51, страница 58 - гдз по русскому языку 10 класс учебник Львова, Львов

Параграф 3. Речь устная и письменная. Язык как средство общения - номер 51, страница 58.

Условие.

51. Русская словесность. 1. Прочитайте отрывок из книги известного литературоведа Эрика Эзровича Найдича «Этюды о Лермонтове». В этом отрывке анализируется стихотворение М. Ю. Лермонтова, которое процитировано в рассказе И. Л. Андроникова (см. упр. 50). О какой поэтической формуле Лермонтова говорится в тексте Э. Э. Найдича?

«Из пламя и света рождённое слово...»

Знакомое каждому стихотворение Лермонтова «Есть речи — значенье...» не располагает к рациональному толкованию, не даёт возможности однозначного определения его смысла.

Поражает цельность и мелодичность стихотворения, заключённая в нём эмоциональная энергия, библейское величие.

Каждая из пяти строф заключает законченное предложение. Переход от одной строфы к другой не нарушает мелодического единства: стихотворение написано как бы на одном дыхании. Вместе с тем каждое четверостишие неожиданно своим новым непредсказуемым смысловым поворотом. От строки к строке усиливается эмоциональный заряд, таинственная притягательность.

Стихотворение написано редко встречающимся размером — двустопным амфибрахием со сплошными женскими рифмами. Это создаёт взволнованную приподнятость и одновременно выделяет почти каждое слово, потому что оно находится или под ударением в начале строки, или в конце строки под ударением и рифмой.

Стихи 11–12 — «Из пламя и света рождённое слово» — находятся в центре двадцатистрочного стихотворения. Предшествующие строки подготовляют, помогают автору найти это исполненное значимости определение.

Приведём рассказ редактора журнала «Отечественные записки» А. А. Краевского:

«А кстати, вот тебе новое стихотворение», — Лермонтов вынул листок и подал мне. Это было «Есть речи — значенье...». Я смотрю и говорю: «Да здесь и грамматики нет... Как же можно сказать “из пламя и света”? Из пламени!» Лермонтов схватил листок, отошёл к окну, посмотрел. «Значит, не годится?» — сказал он и хотел разорвать листок. «Нет, постой, оно хоть и не грамматично, но я всё-таки напечатаю». — «Как, с ошибкой?» — «Уж очень хорошее стихотворение».

Действительно, с точки зрения нормативной грамматики Краевский был прав. Однако во многих русских говорах, в разговорной речи и, главное, в художественной практике ряда русских писателей XVIII — начала XIX века, как об этом писал известный исследователь русского литературного языка Л. А. Булаховский, слова имя, время и подобные им склоняются по образцу поле.

Подобная грамматическая форма встречается в других произведениях Лермонтова: «Погаснувших от время и страстей» (стихотворение «1831-го июня 11 дня»), «Не выглянет до время седина» (поэма «Сашка»), «Ни даже имя своего» (стихотворение «А. О. Смирновой», вариант из альбома М. П. Полуденского).

Это необходимо знать: лермонтовские строки о могуществе слова не противоречат по своей грамматической форме традиции русского литературного языка.

Это стихотворение — лермонтовская поэтическая формула о силе живого слова, «рождённого из пламя и света». Сила не только в его смысле, но и в его звуке, в его эмоциональной окраске, в мощи его воздействия. Это может быть слово любви, слово пророка. Но всегда оно — выражение внутреннего огня, пламени и света человеческой личности.

Это стихотворение стало событием в русской литературе. От него идут нити к поэзии Тютчева и Блока, стремящихся проникнуть в неизведанные стороны человеческого сознания.

(По Э. Найдичу)

2*. Сочинение-миниатюра. Письменно объясните, почему И. Л. Андроников называет стихотворение Лермонтова «гимном интонации», утверждены её беспредельных возможностей, а Э. Э. Найдич — лермонтовской поэтической формулой о силе живого слова, «рождённого из пламя и света». Как вы думаете, почему литературоведы признают, что это стихотворение трудно анализировать, интерпретировать, рационально толковать?

Решение.

Решение 2.

Стихотворение М. Ю. Лермонтова «Есть речи — значенье...» является уникальным произведением, которое вызывает сложности при попытке рационального анализа. Его сила заключается не в логике и ясности смысла, а в мелодике, эмоциональной глубине и особой поэтической форме, что и объясняет приведённые в задании оценки литературоведов.

И. Л. Андроников называет стихотворение «гимном интонации», потому что в нём звуковая организация и ритм играют ключевую, доминирующую роль. Как отмечает Э. Э. Найдич в тексте, произведение написано редким размером — двустопным амфибрахием, причём со сплошными женскими рифмами. Это создаёт особую напевность, «взволнованную приподнятость» и ощущение целостности, будто оно «написано как бы на одном дыхании». Интонация, создаваемая ритмом и мелодикой, становится главным носителем смысла и эмоционального заряда, отодвигая на второй план лексическое значение слов. Именно поэтому звуковая оболочка, интонация, прославляется как самодостаточная и всемогущая сила.

Э. Э. Найдич, в свою очередь, определяет стихотворение как «лермонтовскую поэтическую формулу о силе живого слова, „рождённого из пламя и света“». Эта формула утверждает, что истинное поэтическое слово имеет не рассудочную, а божественную, духовную природу. Оно рождается из «пламени и света» — метафоры сильных чувств, страсти, вдохновения и высокого прозрения. Как подчёркивает автор текста, сила такого слова не в его прямом смысле, а в «эмоциональной окраске» и «мощи его воздействия». Сознательное использование Лермонтовым грамматически ненормативной формы «из пламя» (вместо «из пламени») лишь усиливает эту идею: живое, поэтическое слово не подчиняется формальным законам грамматики, оно живёт по своим, высшим законам, будучи выражением «внутреннего огня... человеческой личности».

Именно поэтому литературоведы признают, что это стихотворение трудно анализировать, интерпретировать, рационально толковать. В самом начале приведённого отрывка сказано, что оно «не располагает к рациональному толкованию, не даёт возможности однозначного определения его смысла». Его воздействие иррационально, оно направлено напрямую к чувствам и интуиции читателя, а не к его разуму. Любая попытка логически «разобрать» его, найти в нём точное, однозначное содержание, разрушает его магию, «таинственную притягательность» и целостность. Это произведение необходимо воспринимать эмоционально, как единый музыкальный и душевный порыв, который скорее можно почувствовать, чем понять.