Номер 192, страница 225 - гдз по русскому языку 10 класс учебник Львова, Львов

Параграф 8. Основные способы информационной переработки прочитанного или прослушанного текста. Виды речевой деятельности. Информационная переработка текста - номер 192, страница 225.

Условие.

192. 1. Познакомьтесь с отрывком из знаменитой книги Льва Васильевича Успенского (1900–1978) «Слово о словах», впервые опубликованной в 1954 году. Передайте содержание этого текста в виде плана и конспекта. Запись можно оформлять по проанализированному вами образцу (см. упр. 188). При выполнении работы пользуйтесь соответствующими памятками и рабочими материалами (см. Приложение).

Самая дорогая буква в мире

Буква ъ, так называемый «твёрдый знак», сейчас ведёт себя тихо и смирно на страницах наших книг. Как маленький скромный труженик, она появляется то тут, то там и выполняет всегда одну и ту же работу — функцию разделителя в словах типа съесть (ср.: сесть), объедать (ср.: обедать).

Л. В. Успенский

Так или иначе, «твёрдый знак» работает, трудится. Попытайтесь убрать его с места, произойдёт недоумение: читающий растеряется, не узнает самых обычных слов.

Что значит «подъезд»? Что значит «явь»? Итак, спасибо полезной букве, твёрдому знаку!

Но это только сейчас он стал таким тихим, скромным и добродетельным. Недалеко ушло время, когда не только школьники, учившиеся грамоте, — весь народ наш буквально бедствовал под игом этой буквы-разбойника, буквы-бездельника и лодыря, буквы-паразита.

Тогда о твёрдом знаке (его называли буквой «ер») с гневом и негодованием писали учёные-языковеды¹. Тогда ему посвящали страстные защитительные речи все, кто желал народу темноты, невежества и угнетения.

Может быть, я преувеличиваю? Судите сами. Возьмите первую фразу предыдущего абзаца:

Тогда о твердомъ знаке съ гневомъ и негодованіемъ…

Ещё не так давно, в 1917 году, напиши я её, мне пришлось бы поставить в ней четыре твёрдых знака: на конце слов твёрдомъ, съ, гневомъ, негодованіемъ. И во всех этих случаях он стоял бы там совершенно зря. С ним или без него каждый прочёл бы эту фразу совершенно одинаково. Он ничему не помогал, ничего не выражал, решительно ничего не делал.

Обложка первого издания книги Л. В. Успенского «Слово о словах»

Так вот теперь и прикинем: дёшево ли обходилась нашему народу в те дни эта буква-лодырь?

Я считаю знаменитый роман Льва Толстого «Война и мир». Это старинное издание: оно вышло в свет в 1897 году и состоит из четырёх одинаковых томиков, по 520 страниц в каждом. Всего в нём 2080 страниц.

Интересно, нельзя ли подсчитать: сколько на таких 2080 страницах уместилось букв вообще и какую долю этого числа составляли тогда твёрдые знаки?

Это легко. На каждой странице в среднем 1620 букв. Из них — тоже в среднем на страничку приходится 54–55 твёрдых знаков. Здесь побольше, там поменьше, но в среднем так. Кто знает арифметику, подсчитает: это три с небольшим сотых общего числа — 3,4 %.

Теперь ясно: на 2080 страниц романа высыпала армия в три миллиона триста семьдесят тысяч букв. Каждая из них выполняет свою боевую задачу: каждая помогает вам усвоить мысль гениального писателя. И вдруг среди этих чёрных солдат замешалось 115 тысяч безоружных и никчёмных бездельников, которые ровно ничему не помогают. И даже мешают. Можно ли это терпеть?

Если бы все твёрдые знаки, бессмысленно рассыпанные по томам «Войны и мира», собрать в одно место и напечатать подряд в конце последнего тома, их скопище заняло бы 70 с лишком страничек.

Это не так уж страшно. Но ведь книги не выпускаются в свет поодиночке, как рукописи. То издание, которое я читаю, вышло из типографии в количестве трёх тысяч штук. И в каждом его экземпляре имелось — хочешь или не хочешь! — по 70 страниц, занятых одними, никому не нужными, ровно ничего не означающими «твёрдыми знаками». Двести десять тысяч драгоценных книжных страниц, занятых бессмысленной чепухой! Это ли не ужас?

Конечно, ужас! Из 210 тысяч страниц можно было бы сделать 210 книг, таких как многие любимые вами, — по тысяче страниц каждая. «Малахитовая шкатулка» напечатана на меньшем числе страниц. «Таинственный остров» занимает 780 таких страничек. Значит, 270 «Таинственных островов» погубил, съел, пожрал одним глотком твёрдый знак!

Не смотрите как на пустяк на то, что я рассказал вам сейчас. Постарайтесь представить себе ясно всю картину, и вы увидите, как буква может буквально стать народным бедствием. Если на набор «Войны и мира» требовалось тогда, допустим, 100 рабочих дней, то три с половиной дня из них наборщики неведомо зачем набирали одни твёрдые знаки. Если на бумагу, на которой напечатан этот роман, понадобилось вырубить, скажем, гектар хорошего леса, то целая роща в 20 метров длиной и 13 шириной пошла на те 210 томиков, в которых нельзя прочитать ровно ничего. Ни единого звука! Становится прямо страшно.

Но всё это ещё сущие пустяки. Разве в 1894 году была издана одна только «Война и мир»? Нет, мы знаем: одновременно с ней вышло в свет ещё около тысячи различных книг, толстых, тоненьких, разных. Будем считать, что каждая из них в среднем имела только 250 страничек и печатались они в те времена в очень небольшом количестве — по тысяче штук. И тогда выйдет (а всё это очень преуменьшенные цифры), что в старой, царской России в те дни ежегодно печаталось около восьми с половиной миллионов страниц, сверху донизу покрытых нелепым узором из сплошных твёрдых знаков. Целая библиотека — из многих тысяч томов, по тысяче страниц в каждом.

За этот счёт можно было выпустить десятки увлекательных романов, десятки важных научных работ на той же бумаге. А её съел твёрдый знак! Можно было напечатать на ней сотни букварей, тысячи полезнейших брошюр… Десятки тысяч человек стали бы читать эти книги, если бы они вышли в свет. Но все их пожрал твёрдый знак!

Так было тогда, когда книги выходили в свет по тысяче, по две, по три тысячи штук каждая (и то только самые ходкие из них, самые популярные). А ведь теперь наши книги издаются в миллионах экземпляров; каждый год у нас в свет выходят десятки тысяч изданий под разными заголовками. Так сами подумайте, что произошло бы, если бы твёрдый знак не был в своё время разбит наголову, взят в плен, лишён всех своих старых прав и посажен за нынешнюю скромную работу…

Вам, наверное, всё это покажется странным: ну, а неужели же люди до того времени не замечали и не понимали такой ясной вещи? Как же они мирились с этим?

Конечно, многие отлично видели всё, что «творил» твёрдый знак, и тем не менее всячески заступались за него. Но уже в 1918 году букве-паразиту была объявлена решительная война. Не думайте, что война эта была простой и лёгкой.

По указу нового правительства следовало уничтожить эту букву везде, где только она стояла понапрасну, оставив её, однако, в середине слов в качестве «разделителя». Казалось бы, конечно. Но противники уцепились даже за эту оговорку.

В типографских кассах под видом разделителя было оставлено так много металлических литер «ъ», что газеты и брошюры упорно выходили с твёрдыми знаками на конце слов, несмотря на все запреты.

Пришлось пойти на крайние меры. Против буквы вышли на бой матросы Балтики. Матросские патрули обходили столичные петроградские печати и именем революционного закона очищали их от «ера». В таком трудном положении приходилось отбирать уже все литеры начисто; так хирург до последней клетки вырезает злокачественную опухоль. Стало нечем означать и «разделительный ер» в середине слов. Понадобилось спешно придумать ему замену, — вместо него стали ставить в этих местах апостроф или кавычки после предшествующей буквы (об’явление, с’есть)… Это помогло: теперь царство твёрдого знака окончилось. Апостроф не напечатаешь в конце слова!

Вскоре мир наступил и в грамматике. Твёрдый знак смирился, подчинился, начал ту тихую работу, которую выполняет и сейчас.

Бурная история самой дорогой буквы мира закончилась. По крайней мере в нашей стране.

Но когда советская армия вступила в 1944 году в освобождённую Болгарию, многие огляделись с удивлением. Со всех стен, с вывесок, с газетных страниц, с обложек книг бросались в глаза бесчисленные твёрдые знаки, такое множество твёрдых знаков, о каком не могли мечтать даже самые свирепые грамматисты России столетие назад. Даже люди пожилые, которые сами когда-то учились по правилам дореволюционной грамматики, представить себе не могли, как надо читать удивительные слова:

бръснарница (парикмахерская);
бакъджжия (медник).

Заглавия детских книжек в витринах и те поражали своими начертаниями:

«Гълъбъ и пъдпъдъкъ» («Голубь и перепел»);
«Кълвачъ и жълъдь» («Дятел и жёлудь»).

Там, где он стоял на конце слов, твёрдый знак казался именно старым нашим знакомцем, буквой-паразитом. Там же, где он появлялся посереди того или иного слова, он, по-видимому, играл тут, в Болгарии, какую-то совершенно иную, незнакомую нам роль. Никак не похоже было, чтобы он мог выступать здесь и как «разделитель»: ведь он тут занимал положение между двумя согласными.

Может быть, человек внимательный, не будучи ни языковедом, ни «болгаристом», мог, понаблюдав за твёрдым знаком, своим умом дойти до истины! Вряд ли!

Вот болгарское слово вълна. По-русски оно значит: «волна».

Вот слово вън. В переводе это будет «вон, снаружи». А рядом слово външностъ, — означает: «внешность».

Вот ещё несколько таких пар:

По-русски	По-болгарски	По-русски	По-болгарски
восхвалять	възхвалявамъ	долбить	длъбамъ
вопрос	въпрос	кормилица	кърмилница
суд	съд	зерно	зърно
рука	ръка	торг	търг
путник	пътник	рожица	ръжица
трест	тръст	собор, сбор	събор
пень	пънь	холм	хълм

Судя по этому, можно, казалось бы, предполагать, что «ер» просто заменяет у болгар наше «о». Однако я могу привести другие слова, которые покажут, что это не совсем так:

Получается, что один и тот же «ер» порою заменяет наше «у», иногда — наше «е» и часто — наше «о». Вопрос не упростился, а, наоборот, осложнился.

Остаётся обратиться к болгарской грамматике. Она говорит нам: знак «ер» в болгарском языке очень часто означает вовсе не «о», и не «у», и не «е», как могло нам показаться. Здесь он отнюдь не бездельник, не безработная буква. Он выражает особый звук, похожий и на «о», и на «а» одновременно.

Нечего удивляться существованию столь странного, «среднего между двумя» звука. Мы, русские, и сами постоянно произносим примерно такие же звуки. Было бы, пожалуй, даже естественно, если бы мы в некоторых наших словах стали писать этот болгарский «ер»; тогда наши слова стали бы выглядеть так: гълъва (голова), кълъкольчикъ (колокольчик), ръгъвой (роговой). Здесь ведь мы действительно произносим не «о» и не «а», а что-то среднее. Именно поэтому наши школьники часто и ошибаются «на этом самом месте» в подобных русских словах.

Мы тут ставим «о» по особым соображениям: если ударение упадёт на этот слог при изменении слова, нам ясно услышится в нём «о»: голову, рогом.

Болгары же предпочитают там, где они ясно слышат звук «о», писать «о»; там же, где слышится полу-«о»-полу-«а», ставить свой «ъ».

Возьмём теперь слово, нам уже знакомое: волк. По-болгарски волкъ будет вълкъ. Ещё очень недавно (до 1945 года) слово это писалось у них и так: вълкъ. Но ведь это очень напоминает нам древнеславянское его написание. Удивляться нечему: древнеславянский язык и древнеболгарский язык — это одно и то же.

По-видимому, в старославянском языке слово вълкъ так и произносилось, как писалось. Потом у нас, и в Болгарии конечный неясный гласный просто исчез. Что же до первого такого гласного, то у нас под ударением он постепенно превратился в несомненное «о», а у родствен-ных нам по своему языку болгар сохранился в виде, очень напоминающем далёкое прошлое.

Однако и конечный гласный много столетий напоминал о своём существовании в обоих языках через посредство буквы «ер», никак не желавшей уступать своё место в конце слов. Так червеобразный отросток нашей слепой кишки напоминает нам своим бесполезным (и даже вредным) присутствием о тех эпохах, когда человек был ещё травоядным животным. Врачи вырезают его без жалости; но учёные втайне радуются, что он ещё сохранился в организме людей: он позволяет судить об анатомических особенностях наших древних предков.

(По Л. Успенскому)

2*. Изучите страницу романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» из издания XIX века (см. с. 231) и найдите подтверждение информации, содержащейся в прочитанном вами тексте Л. В. Успенского.

Спишите представленный на иллюстрации фрагмент второй главы «Евгения Онегина», соблюдая современные орфографические и пунктуационные нормы. Сделайте выводы о том, какие буквы славянского алфавита сейчас не используются.

Решение.

Решение 2.

1.

План текста Л. В. Успенского «Самая дорогая буква в мире»:

1. Введение: современная роль буквы «ъ».
   1. «Ъ» как скромный труженик с разделительной функцией (съесть, объедать).
   2. Противопоставление её спокойного настоящего и бурного прошлого.
2. «Твёрдый знак» в дореформенной орфографии – «буква-разбойник».
   1. Негодование учёных-языковедов по поводу буквы «ер».
   2. Избыточность и бесполезность «ъ» на конце слов после твёрдых согласных.
3. Расчёты «стоимости» буквы-паразита на примере романа «Война и мир».
   1. Подсчёт количества «ъ» в издании 1897 года: 54–55 на страницу, что составляет 3,4% от общего числа букв.
   2. Объём, занимаемый бесполезными знаками: 70 страниц в одном экземпляре, 210 000 страниц во всём тираже.
   3. Масштабный ущерб для страны: нерациональный расход бумаги (леса), рабочего времени, невыпущенные книги.
4. Борьба с «ъ» после реформы орфографии 1918 года.
   1. Указ об упразднении «ъ» на конце слов.
   2. Сопротивление сторонников старой грамматики.
   3. Радикальные меры: матросские патрули, изымавшие литеры «ъ» из типографий.
   4. Временная замена разделительного «ъ» апострофом (об'явление).
5. Неожиданное открытие: буква «ъ» в болгарском языке.
   1. Обилие «ъ» в болгарской письменности в 1944 году.
   2. Функция «ъ» в болгарском языке: обозначение особого гласного звука, среднего между [о] и [а].
   3. Примеры слов, показывающие, что «ъ» в болгарском – не «бездельник» (вълна – «волна», вън – «вон»).
6. Историческое объяснение роли «ъ».
   1. Связь болгарского и древнеславянского языков.
   2. В древности «ъ» обозначал краткий (редуцированный) гласный звук.
   3. В русском языке этот звук исчез или перешёл в [о], а в болгарском сохранился.
7. Заключение: сравнение ненужного конечного «ъ» в старой русской орфографии с аппендиксом – бесполезным и вредным рудиментом прошлого.

Конспект текста:

В отрывке из книги «Слово о словах» лингвист Лев Успенский рассказывает об истории буквы «ъ» (твёрдый знак), называя её «самой дорогой буквой в мире». В современном русском языке «ъ» выполняет важную, но скромную разделительную функцию (подъезд). Однако до орфографической реформы 1918 года эта буква, называвшаяся «ер», была настоящим «паразитом». Её в обязательном порядке ставили в конце слов после твёрдых согласных, где она не несла никакой смысловой или фонетической нагрузки.

Чтобы продемонстрировать масштаб проблемы, автор приводит расчёты на примере дореволюционного издания романа Л. Н. Толстого «Война и мир». Оказывается, бесполезные «ъ» составляли около 3,4% всего текста, что в пересчёте на страницы давало 70 «пустых» страниц в одном тираже. В масштабах страны это приводило к колоссальным потерям: вырубались леса для производства лишней бумаги, тратилось время наборщиков, а вместо томов с «ъ» можно было бы напечатать сотни тысяч полезных книг.

Реформа 1918 года объявила «войну» букве-бездельнику. Несмотря на сопротивление, были приняты решительные меры, вплоть до изъятия литер «ъ» из типографий. На время разделительный твёрдый знак даже заменяли апострофом.

Далее автор описывает удивление советских солдат, вошедших в Болгарию в 1944 году и увидевших огромное количество «ъ» в болгарских текстах. Оказалось, что в болгарском языке «ъ» – это не разделитель и не знак, а полноценная гласная буква, обозначающая особый звук, средний между русскими [о] и [а].

Успенский объясняет, что такое положение дел – не странность, а следствие истории. В древнеславянском языке, общем предке русского и болгарского, «ъ» обозначал краткий гласный звук. В русском языке этот звук со временем исчез (или перешёл в «о» под ударением), оставив после себя лишь ненужную букву на конце слов. Болгарский же язык сохранил этот древний звук и его буквенное обозначение. В заключение автор сравнивает упразднённый конечный «ъ» с аппендиксом – бесполезным и даже вредным рудиментом, доставшимся в наследство от далёких предков.

2*.

Изучив страницу романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин» из издания XIX века, можно было бы найти подтверждение информации из текста Л. В. Успенского. В тексте, напечатанном по дореформенной орфографии, буква «ъ» (ер) в обязательном порядке стояла бы на конце всех слов, оканчивающихся на твёрдый согласный. Например, можно было бы встретить такие написания: романъ, домъ, разговоръ, поэтъ. Это наглядно подтверждает тезис Успенского о массовом использовании «буквы-бездельника».

Представленная в задании иллюстрация не содержит фрагмента из романа «Евгений Онегин», поэтому выполнить списание по современным нормам не представляется возможным.

На основе анализа дореформенной орфографии и текста Успенского можно сделать вывод, что в современном русском алфавите, в отличие от славянского алфавита XIX века, не используются следующие буквы:

• Ѣ, ѣ (ять) – заменена на «е».
• Ѳ, ѳ (фита) – заменена на «ф».
• І, і («и десятеричное») – заменена на «и».
• Ѵ, ѵ (ижица) – практически вышла из употребления ещё до реформы, заменена на «и».

Кроме того, было упразднено обязательное написание буквы Ъ, ъ (ер) на конце слов после твёрдых согласных. Сама буква «ъ» осталась в алфавите, но её употребление было строго ограничено разделительной функцией.